Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 27.09.24 N305-ЭС24-7267 по делу NА40-110422/2023 указал следующее:

«С целью реализации своего субъективного права на принудительную конвертацию иностранных ценных бумаг в ценные бумаги российского эмитента заявителю в силу части 21 статьи 6 Закона №114-ФЗ необходимо представить доступные в сложившихся обстоятельствах доказательства, свидетельствующие о владении ценными бумагами иностранного эмитента и соответствия лица требованиям для принудительной конвертации.
В силу части 23 статьи 6 Закона №114-ФЗ депозитарий, в котором открыт счет депо депозитарных программ для учета прав на акции российского эмитента, не позднее 10 рабочих дней со дня истечения срока приема заявлений о принудительной конвертации на основании полученного заявления открывает обратившемуся лицу счет депо владельца, списывает соответствующее количество акций российского эмитента со счета депо депозитарных программ и зачисляет на счет депо владельца, открытый обратившемуся лицу.
Депозитарий, в котором открыт счет депо депозитарных программ для учета прав на акции российского эмитента, вправе отказать обратившемуся лицу в открытии счета депо владельца и зачислении на него соответствующего количества акций российского эмитента при наличии обоснованных сомнений в полноте и (или) достоверности либо при недостаточности сведений, указанных в заявлении о принудительной конвертации и прилагаемых к нему документах (часть 25 статьи 6 Закона №114-ФЗ).

Анализ приведенных нормативных положений позволяет прийти к выводу о том, что вопрос о перечне документов, необходимых и достаточных для удовлетворения требования лица о принудительной конвертации должен решаться российским депозитарием с учетом конкретной ситуации, сложившейся у заявителя, принимая во внимание то, какие действия объективно доступны лицу для подтверждения юридически значимых фактов и являются разумными.

Критерий отсутствия обоснованных сомнений для принудительной конвертации ценных бумаг, о котором говорится в части 25 статьи 6 Закона №114-ФЗ, не устанавливает необходимости предъявления лицом таких доказательств, которые подтверждают владение им иностранными ценными бумагами с бесспорностью (стандарт доказывания за пределами разумных сомнений).

Иными словами, от лица, пострадавшего от действий иностранных государств и финансовых организаций, не может требоваться создание такой степени уверенности, при которой не остается никаких сомнений в том, что иностранные ценные бумаги принадлежат такому лицу.

Бремя опровержения того, что заявитель является лицом, обладающим правами на ценные бумаги иностранного эмитента, удостоверяющие права в отношении акций российского эмитента, возлагается на российского депозитария, который при получении соответствующего пакета документов не вправе ограничиться только выявлением недостатков в документах, а должен предпринять меры по проверке их достоверности, используя ресурсы и инструменты, доступные депозитарию как профессиональному участнику рынка ценных бумаг.

Таким образом, исходя из указанных выше целей принятия статьи 6 Закона №114-ФЗ, а также признаваемой законодателем объективной затруднительности получения лицом необходимых документов и информации, в случае возникновения спора о наличии права на принудительную конвертацию и передачи его на разрешение суда, на заявителя со стороны судов не должно возлагаться чрезмерное бремя доказывания обстоятельств, свидетельствующих о владении каким лицом соответствующим количеством ценных бумаг иностранного эмитента; бремя доказывания должно быть распределено между сторонами».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Конституционный Суд России в Постановлении от 23.09.24 N40-П признал статью 129, части первую и третью статьи 133 Трудового кодекса Российской Федерации Российской Федерации не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования они не предполагают включения в состав заработной платы (части заработной платы) педагогического работника, не превышающей минимального размера оплаты труда, дополнительной оплаты за выполнение с письменного согласия педагогического работника дополнительной работы, не входящей в его основные должностные обязанности в соответствии с квалификационными характеристиками по замещаемой им должности, и (или) учебной (преподавательской) работы сверх установленной нормы часов.

В частности, Конституционный Суд указал следующее:

«Вознаграждение за труд не ниже установленного федеральным законом минимального размера оплаты труда гарантируется каждому, а значит, определение его величины должно основываться на характеристиках труда, свойственных любой трудовой деятельности, без учета особых условий ее осуществления, что согласуется с социально-экономической природой минимального размера оплаты труда, которая предполагает обеспечение нормального воспроизводства рабочей силы при выполнении простых неквалифицированных работ в нормальных условиях труда с нормальной интенсивностью и при соблюдении нормы рабочего времени. Устанавливая систему оплаты труда, каждый работодатель должен в равной мере соблюдать как предписания, гарантирующие работнику, полностью отработавшему за месяц норму рабочего времени и выполнившему нормы труда (трудовые обязанности), заработную плату не ниже минимального размера оплаты труда, так и требования о повышенной оплате труда при осуществлении работы в условиях, отклоняющихся от нормальных (постановления от 27 ноября 2008 года №11-П и от 7 декабря 2017 года №38-П; определения от 1 октября 2009 года №1160-О-О и от 17 декабря 2009 года №1557-О-О).

Сказанное означает, что повышенная оплата работы в условиях, отклоняющихся от нормальных, не может включаться в сумму заработной платы работника, размер которой не превышает минимального размера оплаты труда. В противном случае – с учетом отсутствия в действующем регулировании требования об установлении размеров тарифных ставок, окладов (должностных, базовых, базовых должностных окладов), базовых ставок заработной платы не ниже минимального размера оплаты труда –месячная заработная плата работников, привлеченных к работе в условиях, отклоняющихся от нормальных, может не отличаться от оплаты труда лиц, работающих в обычных условиях. Это, как следует из правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, вело бы к несоразмерному ограничению трудовых прав работников, привлеченных к работам в условиях, отклоняющихся от нормальных, и вступало бы в противоречие с принципами равенства и справедливости, требующими обоснованной дифференциации в отношении субъектов, находящихся в разном положении, и предполагающими обязанность государства вводить такое регулирование в сфере оплаты труда, которое обеспечивает справедливую, основанную на объективных критериях заработную плату всем работающим и не допускает применения одинаковых правил к работникам, находящимся в разном положении (постановления от 11 апреля 2019 года №17-П и от 27 июня 2023 года №35-П)».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 19.09.24 N305-ЭС22-24409(2) NА40-59004/2019 указал следующее:

«В то же время в судебных инстанциях банк последовательно пояснял, подтверждая свои доводы письменными доказательствами, что общество «ОМГ» и банк реализовали схему трансграничного кредитования общества «ОМГ» с использованием облигационного займа через подконтрольную заемщику компанию UMG. Банк фактически предоставил деньги в заем под проценты для получения прибыли. Гарантия со стороны общества «ОМГ» получена для уменьшения риска по возврату займа, так как общество «ОМГ» вело хозяйственную деятельность, имело достаточно активов для расчета по кредиту, входило в одну группу с эмитентом облигаций (компанией UMG) и являлось бенефициаром схемы кредитования. Таким образом, гарантия была частью совокупности взаимосвязанных сделок, выгодных для общества «ОМГ».
Согласно пояснениям банка, использованная сторонами модель финансирования позволила им избежать двойного налогообложения, тем самым удешевляя стоимость кредита для заемщика. Так между Россией и Ливией отсутствовало соглашение об избежании двойного налогообложения, поэтому при прямом кредитовании доходы банка в виде процентов по кредиту облагались бы налогом дважды. Во-первых, в России банк как источник выплат уплатил бы налог на прибыль организаций (абзац 1,4 пункта 1 статьи 310, подпункт 1 пункта 2 статьи 284, подпункт 3 пункта 4 статьи 309; пункт 1 статьи 246, подпункт 3 пункта 1, пункт 1.1 статьи 309 Налогового кодекса Российской Федерации). Во-вторых, в Ливии банк уплатил бы налог в составе финансового результата его деятельности за соответствующий налоговый период. Между Российской Федерацией и Королевством Нидерландов имелось соглашение об избежании двойного налогообложения (межправительственное соглашение от 16 декабря 1996 г., действовавшее до 1 января 2022 г.), поэтому процентные доходы компании UMG не облагались налогом на прибыль в России. Налог в Нидерландах исчислялся от финансового результата компании UMG за год с учетом ее расходов – выплаты банку купонов по облигациям. В связи с этим размер процентной ставки в договорах займа между обществом «ОМГ» и компанией UMG (8,24 % годовых) и величина купона по облигациям компании UMG (8 % годовых) отличались на величину маржи по сделкам между независимыми сторонами – 0,24 % годовых согласно пункту 1.3 договоров займа. Эта маржа фактически составляла налоговую базу по нидерландскому налогу на прибыль. По утверждению банка, если бы общество «ОМГ» получало финансирование напрямую, то ставка по кредиту составила бы 9,6 % годовых, а не 8,24 %.
Таким образом, банк убедительно изложил свои доводы как по поводу реальности сделки, ее экономического смысла и взаимной выгоды для сторон, так и роли компании UMG в кредитовании должника. Банк также обосновал выбор общества «ОМГ» как гаранта исполнения обязательств по возврату займа: конечным получателем займа было именно это общество и выдачей безусловной гарантии любому держателю облигаций оно по существу обязалось погасить заемные обязательства. Без участия общества «ОМГ» кредитование не состоялось бы вовсе, а с его участием риски банка минимизировались».

Вполне логично, что банк несет в банкротстве не больше рисков, чем финансировавшее должника его аффилированное лицо (см., Сделка во вред ООО).

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич