Поликарпов Леонид Николаевич

Автолюбитель

Верховный Суд РФ в Определениях от 13.05.24 №305-ЭС23-26121(1) и №305-ЭС23-26121(2) по делу №А41–71149/2020 указал следующее:

«Согласно разъяснениям, изложенным в пункте 7 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25.12.2018 №48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве гражданина» (далее – Пленум о банкротстве гражданина), в деле о банкротстве гражданина подлежит реализации его личное имущество, а также имущество, принадлежащее должнику и супругу (бывшему супругу) на праве общей собственности (пункт 7 статьи 213.26 Закона о банкротстве, пункты 1 и 2 статьи 34, статья 36 Семейного кодекса Российской Федерации).
В рассматриваемом случае суды установили, что в результате совершенных Колбаей А.А. действий по распоряжению общим имуществом, спорный автомобиль был отчужден в пользу заинтересованного лица, что причинило вред имущественным правам кредиторов должника.
Как верно указали суды, последствия недействительности сделки предусмотрены положениями пункта 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации, согласно которому каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, то есть стороны возвращаются в то имущественное положение, которое имело место до исполнения этой сделки.
Однако само по себе наличие реституционного требования к покупателю имущества – другой стороне подозрительной сделки – не является препятствием для признания за кредиторами права требовать возмещения имущественного вреда, возникшего вследствие противоправного вывода активов, от лиц, участвующих в незаконной схеме, в результате противоправных действий которых был утрачен контроль над имуществом (чьи действия были направлены на создание необходимых условий для совершения недействительной подозрительной сделки) – статья 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации. Хотя основания этих требований различны, они преследуют единую цель – возместить в полном объеме имущественные потери конкурсной массы, поэтому обязательства приобретателя (стороны сделки) и причинителя вреда (лица, подписавшего подозрительный договор в качестве продавца) являются солидарными (статья 323 Гражданского кодекса Российской Федерации), что позволяет исключить возникновение неосновательного обогащения на стороне конкурсной массы.
Суды установили, что вред конкурсной массе причинен совместными действиями Колбаи А.А. и Каландия Г.
При определении размера вреда, причиненного бывшей супругой должника, необходимо исходить из следующего. По общему правилу, при возврате спорного автомобиля в конкурсную массу финансовым управляющим была бы произведена его реализация с распределением вырученных денежных средств между супругами в соответствии с пунктом 7 статьи 213.26 Закона о банкротстве, исходя из презумпции равенства долей супругов. В таком случае, Колбая А.А. вправе претендовать на половину денежных средств, вырученных от реализации спорного автомобиля. Однако в связи с дальнейшей продажей автомобиля третьему лицу и отсутствием спора о его стоимости, Колбая А.А. должна вернуть в конкурсную массу должника денежные средства в размере половины стоимости автомобиля. Исключением из общего правила будет являться установление ответственности бывшей супруги должника по общим обязательствам супругов.
Следовательно, в конкурсную массу подлежит взысканию солидарно с Колбаи А.А. и Каландии Г. половина денежных средств, вырученных от реализации спорного автомобиля, принадлежащая должнику. Бывшая супруга должника обладает правом на оставление за собой второй половины денежных средств, если не будет установлена её ответственность по общим обязательствам супругов, что приведет к защите имущественных интересов кредиторов, которая обеспечивается признанием договора купли–продажи недействительным и применением последствий его недействительности, а также не нарушению права собственности на долю в совместно нажитом имуществе бывшей супруги должника».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд РФ в Определении от 16.03.23 №305-ЭС21-20169(4) по делу №А40-4514/2019 указал следующее:

«Согласно абзацу седьмому пункта 1 статьи 20.3 Закона о банкротстве арбитражный управляющий вправе запрашивать у государственных органов необходимые сведения о самом должнике, об обязательствах должника, о его контрагентах и об иных, перечисленных в этом абзаце лицах.
В рассматриваемом случае управляющему необходима была информация о лицах, вступивших в правоотношения с контрагентами должника. Они не включены в перечень субъектов, перечисленных в абзаце седьмом пункта 1 статьи 20.3 Закона о банкротстве. Соответствующая информация могла быть предоставлена управляющему лишь по запросу суда.
С учетом изложенного, конкурсный управляющий Кондрашин Е.В. вправе был обратиться в суд, рассматривающий дело о банкротстве, за содействием в получении сведений о последующих приобретателях транспортных средств, стоимость которых не пополнила конкурсную массу. Обращение управляющего в суд преследовало правомерные цели и соответствовало охраняемому законом интересу, а именно интересу защиты прав кредиторов. Иное заинтересованные лица не пытались обосновать.
При таких обстоятельствах у судов не имелось оснований для отказа в удовлетворении заявления конкурсного управляющего в части истребования информации и копий документов.
Ссылки судов на то, что одно из транспортных средств (автобетоносмеситель) присуждено к возврату в конкурсную массу в натуре, не свидетельствуют о необоснованности заявления управляющего в этой части.
Как пояснил конкурсный управляющий, по его сведениям, Магомедов З.А. произвел дальнейшее отчуждение автобетоносмесителя, что стало причиной обращения управляющего в суд с заявлением об изменении способа исполнения определения суда первой инстанции от 09.03.2022 (с передачи имущества в натуре на выплату его стоимости в деньгах).
Что касается судебной неустойки, то она может быть присуждена за неисполнение уже существующего неденежного обязательства. Однако на стороне органа безопасности дорожного движения отсутствовала обязанность по предоставлению конкурсному управляющему обществом информации о транспортных средствах, принадлежащих контрагентам Магомедова З.А. и Магомедова И.М. Такая обязанность возникает только в случае направления соответствующего запроса судом. Оснований полагать, что государственный орган этот запрос не исполнит, не имеется. Поэтому в удовлетворении требования о взыскании судебной неустойки следует отказать».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Незаслуженно мной пропущенным в 2022 г. осталось Постановление Конституционного Суда России от 27.10.22 №46-П.

В нем Конституционный Суд признал п.12 ст.25 Федерального закона «О безопасности дорожного движения» не соответствующим Конституции РФ, ее статьям 15 (часть 4), 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 27 (часть 1), 35 (часть 2) и 55 (часть 3), в той мере, в какой он по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, и при отсутствии в системе действующего регулирования прямого нормативного указания на обязанность гражданина Российской Федерации обменять в связи с переездом на постоянное место жительства в Российскую Федерацию его действительное иностранное национальное водительское удостоверение, выданное в другом государстве – участнике Конвенции о дорожном движении в бытность его гражданином этого государства, на российское национальное водительское удостоверение, а также при отсутствии указания на срок такого обмена позволяет применять к этому гражданину неблагоприятные административные последствия ввиду неосуществления такого обмена, в том числе привлекать его к административной ответственности за управление транспортным средством водителем, не имеющим права управления транспортным средством (статья 12.7 КоАП Российской Федерации).

В частности, Конституционный Суд указал следующее:

«…по смыслу Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 9 ноября 2021 года №47-П возложение административной ответственности за правонарушение, выражающееся в неисполнении обязанности по документальному переоформлению (переподтверждению) права на осуществление определенной деятельности, при отсутствии нормативно урегулированного срока для ее исполнения не отвечает критерию определенности, ясности и недвусмысленности правовой нормы и противоречит принципам юридической ответственности и требованиям статей 2, 15 (части 1 и 2), 19 (часть 1), 54 (часть 2) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации. Возложение административной ответственности, а равно и наступление иных неблагоприятных административных последствий неисполнения обязанности тем более не могут иметь место, когда, как в рассматриваемом случае, отсутствует прямое указание на эту обязанность в федеральном законе, а подпункт «b» пункта 2 статьи 41 Конвенции о дорожном движении может пониматься и как в смысле, приданном ему судами, и как устанавливающий в интересах граждан позитивную обязанность государства – участника Конвенции признавать действительными иностранные водительские удостоверения хотя бы до момента, когда страна станет обычным местом жительства их обладателей, что не исключает и сохранения ими действительности на более долгий срок, а также предполагает наличие некоторого периода для их обмена на национальные водительские удостоверения страны постоянного проживания.
Вместе с тем федеральный законодатель вправе ввести регулирование, допускаемое подпунктом «b» пункта 2 статьи 41 Конвенции о дорожном движении. Такое нормативное изменение не противоречит конституционным требованиям к ограничению прав и свобод (статья 55, часть 3, Конституции Российской Федерации), если предусматривает разумный срок, в течение которого лицо, имеющее иностранное национальное водительское удостоверение, выданное в государстве – участнике Конвенции в бытность его гражданином этого государства, может быть допущено на основании данного удостоверения к участию в дорожном движении в Российской Федерации с момента приобретения им гражданства Российской Федерации и (или) въезда для постоянного проживания в Российскую Федерацию».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич