РИД

Персональные данные и дети

Конституционный Суд России в Постановлении от 18.01.24 №2-П признал ч.1 ст.137 Уголовного кодекса РФ, изложенную в редакции пункта 61 статьи 1 Федерального закона от 8 декабря 2003 года №162-ФЗ, не противоречащей Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу она в системе действующего правового регулирования не предполагает привлечения родителя несовершеннолетнего ребенка к уголовной ответственности за использование программного средства (мобильного приложения) родительского контроля, позволяющего в течение определенных временных интервалов слышать происходящее в непосредственной близости от ребенка, получать соответствующие аудиозаписи и сохранять их на техническом устройстве данного родителя, в результате чего ему становятся доступными сведения о частной жизни других лиц, составляющие их личную или семейную тайну, если такое программное средство (мобильное приложение) и полученные с его помощью сведения используются им исключительно в целях реализации прав и обязанностей родителя по обеспечению безопасности несовершеннолетнего ребенка.

При этом, Конституционный Суд указал следующее:

«Защита же прав лиц, сведения о частной жизни которых, составляющие их личную или семейную тайну, стали доступными родителю ребенка посредством использования программного средства родительского контроля, может гарантироваться путем ограничения распространения полученной (собранной) информации, в том числе и через механизмы ответственности именно за незаконное распространение полученных сведений, предусмотренной частью первой статьи 137 УК Российской Федерации. При этом, однако, с учетом изложенных в настоящем Постановлении правовых позиций незаконным распространением таких сведений не может быть признано их предоставление для защиты интересов ребенка в суд или иной государственный или муниципальный орган в рамках реализации родительских прав».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Товарный знак: компенсация_2

Конституционный Суд России в Постановлении от 14.12.23 №57-П признал п.3 ст.1252 и п.п.2 п.4 ст.1515 ГК РФ не соответствующими статьям 17 (часть 3), 19 (части 1 и 2), 34 (часть 1), 35, 55 (часть 3) и 751 Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они в системе действующего правового регулирования, в том числе во взаимосвязи с другими положениями данного Кодекса, при рассмотрении судом требования о взыскании компенсации за нарушение исключительного права на товарный знак в двукратном размере стоимости товаров, на которых незаконно размещен товарный знак, если ранее по иску другого правообладателя с нарушителя в связи с размещением на товаре того же обозначения была взыскана компенсация за нарушение исключительного права на сходный до степени смешения товарный знак, рассчитанная в двукратном размере стоимости тех же товаров, не позволяют, в том числе при аффилированности таких правообладателей, снизить размер компенсации или отказать в ее взыскании.

В частности, Конституционный Суд указал следующее:

«…приведенные нормативные положения и правовые позиции, в полной мере применимые к спорам, связанным с защитой интересов лица, которому принадлежит исключительное право на товарный знак, не препятствуют оценке добросовестности поведения правообладателей в отношении товарных знаков, сходных до степени смешения, судом, который, действуя на основании статей 17 (часть 3) и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации, а также пунктов 3 и 4 статьи 1, пунктов 1 и 2 статьи 10 ГК Российской Федерации, может отказать в применении мер ответственности за нарушение исключительного права на товарный знак полностью или частично в тех случаях, когда вследствие недобросовестности поведения правообладателей с учетом выстраиваемой ими модели использования товарных знаков, сходных до степени смешения, предъявление требований о применении таких мер используется исключительно как способ обогащения, в том числе при последовательном обращении с соответствующими исками в связи с вызванным использованием одного обозначения нарушением исключительных прав аффилированных лиц, а тем более при наличии между ними либо в отношениях одного третьего лица с ними степени влияния в форме контроля. Наличие же оснований для отказа в защите права полностью или частично устанавливается судом с учетом всех фактических обстоятельств конкретного дела, в том числе имевших место до предъявления правообладателями соответствующих требований.
В то же время само по себе последовательное (неодновременное) предъявление требований о взыскании компенсации за нарушение исключительных прав на товарные знаки несколькими правообладателями, если эти права одновременно нарушены размещением на товаре одного обозначения, не может расцениваться как злоупотребление правом, притом что влечет в любом случае повышенное обременение нарушителя исключительных прав, тогда как даже обращение с таким требованием одного лица по крайней мере не исключает, а чаще предполагает взыскание суммы в размере, превышающем необходимый для возмещения правообладателю убытков».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Конкретность защиты ТЗ

Верховный Суд в Определении от 01.12.23 №304-ЭС23-15350 по делу №А03-9103/2022 указал следующее:

«…суды фактически не установили объем правовой охраны знаков обслуживания истца и основания для взыскания компенсации за нарушение исключительного права на каждый из знаков обслуживания, что является значимым с учетом не совпадения перечня услуг знаков обслуживания истца, в отношении которых предоставлена правовая охрана, и влияет на исполнимость судебного акта в части запрета ответчику совершения определенных действий.

Таким образом, отсутствие анализа однородности всех услуг, указанных в резолютивной части решения, и деятельности, оказываемой Обществом с использованием спорного обозначения, а также ссылок на соответствующие доказательства и обоснования создает неопределенность при установлении объема правовой охраны знаков обслуживания истца против их использования в отношении однородных услуг (сходных, то есть выполняющих ту же функцию), и противоречит положениям статей 1477, 1481 и 1484 Гражданского кодекса, критериям, определенным нормативными актами и выработанным судебной практикой.
Согласно разъяснениям, приведенным в пункте 57 постановления Пленума №10, требования об общем запрете конкретному лицу на будущее использовать средство индивидуализации не подлежит удовлетворению.
Удовлетворение судом требования истца об обязании ответчика исключить из социальных сетей и с любых иных материальных и нематериальных носителей любых обозначений, содержащих словесные элементы «ЛепимВарим» и «Пельмени ЛепимВарим», отличных от комбинированного товарного знака Общества №829254, является общим запретом, не соответствует положениям статей 1250, 1252 Гражданского кодекса, приведенным разъяснениям и принципу исполнимости судебного акта.
Частью 3 статьи 8 АПК РФ предусмотрено, что арбитражные суды не вправе своими действиями ставить какую-либо из сторон в преимущественное положение, равно как и умалять права одной из сторон.
Судебная коллегия считает, что суды трех инстанций допустили существенные нарушения норм материального и процессуального права, повлиявшие на исход дела и без устранения которых невозможна защита нарушенных прав и законных интересов заявителя.
Поскольку доказательства и приведенные обстоятельства подлежат исследованию и оценке в совокупности, решение Арбитражного суда Нижегородской области от 16.05.2022, постановление Первого арбитражного апелляционного суда от 23.08.2022 и постановление Суда по интеллектуальным правам от 31.03.2023 на основании части 1 статьи 291.11 АПК РФ подлежат отмене в полном объеме, а дело — направлению на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Поиск
Свежие комментарии
Архивы