Поликарпов Леонид Николаевич

Недвижимость

Верховный Суд в Определении от 8.07.25 №307-ЭС25-1629 по делу №А56-6783/2024 указал следующее:

«При рассмотрении спора о нарушении запрета недобросовестной конкуренции должны быть установлены в совокупности:
— факт осуществления хозяйствующим субъектом действий, способных оказать влияние на состояние конкуренции;
— отличие избранного хозяйствующим субъектом способа конкуренции на рынке от поведения, которое в подобной ситуации ожидалось бы от любого субъекта, преследующего свой имущественный интерес, но не выходящего за пределы осуществления гражданских прав и честной деловой практики;
— направленность поведения хозяйствующего субъекта на получение преимущества, в частности имущественной выгоды или возможности ее извлечения, при осуществлении экономической деятельности за счет иных участников рынка, в том числе посредством оказания влияния на выбор покупателей (потребителей), на возможность иных хозяйствующих субъектов, конкурирующих добросовестно, извлекать преимущество из предложения товаров на рынке, на причинение вреда хозяйствующим субъектам-конкурентам иными подобными способами (пункт 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 марта 2021 года №2 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением судами антимонопольного законодательства» (далее – постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 марта 2021 г. №2)).
Пунктом 1 статьи 14.2 Закона о защите конкуренции установлен запрет на недобросовестную конкуренцию путем введения в заблуждение, в том числе в отношении качества и потребительских свойств товара, предлагаемого к продаже, назначения такого товара, способов и условий его изготовления или применения, результатов, ожидаемых от использования такого товара, его пригодности для определенных целей.
Применительно к нарушению запретов, предусмотренных статьей 14.2 Закона о защите конкуренции, доказыванию подлежит факт распространения недостоверных (ложных, неточных или искаженных) сведений хозяйствующим субъектом в отношении своей собственной деятельности и (или) своих товаров (пункт 31 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 марта 2021 г. №2), который влечет негативные последствия для конкурентов.
По настоящему делу суды признали обоснованным вывод управления о совершении обществом акта недобросовестной конкуренции, который состоит в том, что при заключении договоров участия в долевом строительстве общество сознательно ввело покупателей в заблуждение относительно площади квартир, которые будут построены. Управление в оспариваемом решении указало, что поведение общества является осознанным и направленным на получение преимуществ на рынке, поскольку потребители вступили в отношения с обществом вместо того, чтобы обратиться к конкурентам, добросовестно работающим в сфере строительства и продажи квартир и тем самым лишило конкурентов возможности получить доход от законной и добросовестной деятельности. Управление также констатировало наличие причинно-следственной связи между действиями общества и наличием вреда в форме упущенной выгоды на стороне участников долевого строительства ввиду роста цен на жилье.

…В тексте заключенных обществом договоров до сведения участников долевого строительства доведена информация о том, что площадь построенной квартиры может отличаться от площади, указанной в договоре, но не более чем на 5 процентов, что повлечет за собой обязанность участника строительства произвести доплату или обязанность общества произвести возврат части уплаченных денежных средств (пункт 4.5 договора).
Квалифицируемое законодателем как несущественное изменение договора при отклонении от согласованной площади помещения не более чем на пять процентов (часть 6.2 статьи 55 Градостроительного кодекса Российской Федерации, пункт 2 части 1.1 статьи 9 Закона об участии в долевом строительстве) и систематическое применение данного условия в отношениях с участниками долевого строительства само по себе не может свидетельствовать о наличии в действиях общества акта недобросовестной конкуренции«.

Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 1.07.25 №306-ЭС25-1735 по делу №А55-34230/2023 указал следующее:

«В соответствии с пунктом 1 статьи 39.39 Земельного кодекса публичный сервитут устанавливается решением уполномоченного органа исполнительной власти или органа местного самоуправления, предусмотренных статьей 39.38 Кодекса, на основании ходатайства об установлении публичного сервитута.
Установление публичного сервитута для использования земельных участков и (или) земель, предусмотренное главой V.7 Земельного кодекса, обусловлено необходимостью обеспечения государственных или муниципальных нужд, а также нужд местного населения и допускается только в случаях, определенных законом, с соблюдением предусмотренных им условий, при одновременном закреплении гарантий защиты интересов собственников соответствующих земельных участков (определение Конституционного Суда Российской Федерации от 26 сентября 2024 г. №2469-О).
В главе V.7 Земельного кодекса закреплены основания для установления публичного сервитута, соответствующие полномочия органов государственной власти и органов местного самоуправления, правила формирования правоотношений между правообладателем земельного участка и лица, по ходатайству которого устанавливается публичный сервитут.
При этом правообладатель земельного участка сохраняет все средства защиты своего права на землю. Так, данное лицо вправе оспорить в судебном порядке акт об установлении публичного сервитута, требовать плату за сервитут, обратиться в суд с требованием о понуждении обладателя сервитута заключить соглашение об осуществлении публичного сервитута, требовать изъятия земельного участка, в случае если установление такого сервитута приводит к невозможности использования земельного участка в соответствии с разрешенным использованием.
Согласно пунктам 5 — 9 статьи 39.47 Земельного кодекса обладатель публичного сервитута обязан подготовить проект соглашения об осуществлении публичного сервитута и направить его правообладателю земельного участка.
Из норм земельного законодательства, регулирующих порядок установления публичного сервитута и заключения соглашения об осуществлении публичного сервитута, не следует, что в случае не направления правообладателем земельного участка, в отношении которого установлен публичный сервитут, ответа на проект соглашения об осуществлении публичного сервитута либо его направление по истечении четырнадцатидневного срока (пункт 9 статьи 39.47 Земельного кодекса) собственник данного участка утрачивает право на заключение соглашения об осуществлении публичного сервитута либо соглашение об осуществлении публичного сервитута считается заключенным на условиях, предложенных обладателем публичного сервитута.
Положениями пункта 11 статьи 39.47 Земельного кодекса предусмотрено, что в случае не заключения сторонами соглашения об осуществлении публичного сервитута с учетом сроков, указанных в пунктах 9 – 11 данной статьи, предусмотренная проектом плата за публичный сервитут его обладателем вносится в депозит нотариуса по месту нахождения участка; в указанном случае обладатель публичного сервитута, внесший плату в депозит нотариуса, вправе осуществлять публичный сервитут до заключения соответствующего соглашения, в том числе выполнять работы в соответствии с графиком и сроками, которые предусмотрены проектом соглашения.
Пунктом 12 статьи 39.47 Земельного кодекса предусмотрено право правообладателя земельного участка обратиться в суд с требованием о понуждении обладателя публичного сервитута заключить соглашение об осуществлении сервитута; в этом случае такое соглашение считается заключенным на условиях, указанных в решении суда с момента вступления решения суда в законную силу. При этом размер платы за сервитут может быть установлен судом независимо от суммы, внесенной в депозит нотариуса, и такая сумма засчитывается в счет платы за публичный сервитут.
Таким образом, специальными нормами, регулирующими правила заключения соглашения об осуществлении публичного сервитута, не установлены пресекательные сроки для заключения сторонами такого соглашения, в том числе в судебном порядке.
Правовые последствия неподписания правообладателем земельного участка соглашения об осуществлении публичного сервитута в сроки, указанные в пунктах 9 и 10 статьи 39.47 Земельного кодекса, заключается в том, что обладатель публичного сервитута вправе осуществлять сервитут на условиях направленного им проекта, в том числе в части платы, до заключения сторонами соглашения об осуществлении сервитута (добровольно или по решению суда)«.

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Ранее указывалось, что скрываться от кредиторов имущество за брачным договором стало проблематично (см., Брачный договор не панацея).

Вместе с тем, Верховный Суд в Определении от 27.06.25 №305-ЭС25-2188 по делу №А40-244083/2022 указал следующее:

«…отступление от законного режима имущества супругов посредством заключения брачного договора предусмотрено действующим законодательством и само по себе не может свидетельствовать о злоупотреблении правом при его заключении.
Исходя из разъяснений пункта 9 постановления №48 брачный договор, нарушающий права и законные интересы кредиторов, может быть оспорен в деле о банкротстве на основании специальных норм Закона о банкротстве (статьи 61.2, 61.3) и по общегражданским основаниям (статьи 10 и 168, 170, пункт 1 статьи 174.1 ГК РФ), то есть для признания его недействительным необходимо доказать наличие соответствующей совокупности условий. При этом для квалификации любой оспариваемой в деле о банкротстве сделки, в том числе и брачного договора, как ничтожной в силу статей 10 и 168 ГК РФ требуется выявление нарушений, выходящих за пределы диспозиции пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.
Как усматривается из установленных судами обстоятельств, никем из участвующих в деле лиц не оспаривается, что в результате подписания брачного договора имущественное положение должника не ухудшилось. Имевшееся на дату подписания брачного договора имущество разделено в отсутствие признака неравноценности, без ущерба для имущественной массы должника (пункт 42 Обзора судебной практики по делам о банкротстве граждан, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 июня 2025 г. (далее – Обзор от 18 июня 2025 г.)).
Банк, заявляя о ничтожности договора в силу статей 10, 168 ГК РФ, ссылался на то, что поступившие после оспариваемой сделки в личную собственность Дегтяровой И.А. имущественные активы были приобретены за счет денежных средств должника, полученных от продажи им собственного недвижимого имущества; супруги имели умысел на вывод приобретенного в будущем ликвидного актива в целях недопущения обращения на него взыскания по обязательствам должника перед Банком.
Однако суд апелляционной инстанции, проверив возражения Дегтяровой И.А. со ссылкой на конкретные доказательства, которые были оставлены без оценки и исследования судом первой инстанции, установил, что поступившее в собственность супруги должника после подписания брачного договора имущество, включая долю в уставном капитале общества «Энергомаш-РЗА», приобретено ей на собственные доходы, а также кредитные денежные средства. Судом установлено, деятельность общества «Энергомаш-РЗА» развивалась постепенно за счет привлечения финансирования в виде банковского кредита, государственных субсидий, участия в тендерах на поставку оборудования, исполнения государственных контрактов, а также покупки оборудования в лизинг, то есть не за счет получения значительного финансирования от участника общества – Дегтяровой И.А., что опровергает доводы Банка о заключении брачного договора с целью вывода активов должника посредством их перераспределения в пользу супруги.
Поскольку спорные активы приобретены супругой должника после заключения брачного договора за счет личных и кредитных денежных средств, то они не являлись предметом раздела общего имущества супругов, а стали личной собственностью Дегтяровой И.А. по факту приобретения ей. Заключение брачного договора не повлекло уменьшения имущественных активов должника, а кредиторы, обязательства перед которыми возникли ранее заключения брачного договора, не вправе были рассчитывать на удовлетворение своих требований за счет личного имущества супруги должника.
Применительно к доводу Банка о наличии у Дегтяровой И.А. при подписании брачного договора противоправного умысла, направленного на недопущение обращения взыскания на ее собственные активы в будущем, необходимо отметить, что изменение законного режима общего имущества супругов на будущее время в данном случае не могло нарушить права и законные интересы Банка, поскольку должник поручился перед ним за исполнение обязательств возглавляемых им юридических лиц и, пока не доказано иное, поручительство является его личным обязательством (пункт 46 Обзора от 18 июня 2025 г.)».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич