Поликарпов Леонид Николаевич

Правонарушения

Высшая судебная инстанция продолжает освещать различные аспекты применения неустойки и её снижения по ст.333 ГК РФ (например, Уменьшение неустойки, Пени и штраф по госконтракту).

Верховный Суд в Определении от 15.10.21 №305-ЭС21-11156 по делу №А40-61307/2020 указал следующее:

«…штраф по пункту 8.3 контракта начислен министерством за каждого охранника, а не за каждый факт оказания услуг, не соответствующих требованиям контракта.
В соответствии с пунктом 11 постановления Правительства Российской Федерации от 30.08.2017 № 1042 «Об утверждении Правил определения размера штрафа, начисляемого в случае ненадлежащего исполнения заказчиком, неисполнения или ненадлежащего исполнения поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательств, предусмотренных контрактом (за исключением просрочки исполнения обязательств заказчиком, поставщиком (подрядчиком, исполнителем)», общая сумма начисленных штрафов за неисполнение, ненадлежащее исполнение поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательств, предусмотренных контрактом, не может превышать цену контракта.
При цене контракта 46 713 552 рубля с общества взыскано 102 760 407 рублей 64 копейки штрафа.
При рассмотрении заявления об уменьшении неустойки (штрафа) суду надлежит установить такой баланс между действительным размером ущерба и начисленной неустойкой, который исключает получение кредитором необоснованной выгоды.
Суды фактически уклонились от установления такого баланса, сославшись на отсутствие доказательств несоразмерности неустойки последствиям нарушения обязательства, не дав правовую оценку доводам общества, заявленным в ходатайстве о снижении штрафа, чем нарушили положения статей 8, 9, 41, 159 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Кроме того, судами не дана оценка условиям контракта и, в частности пункту 5.2.3, относительно того, является ли работа «вахтовым методом» основанием для взыскания штрафа за оказание услуг, не соответствующих требованиям контракта к качеству услуг».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 14.10.21 №305-ЭС21-10068 по делу №А40-73626/2018 указал следующее:

«По смыслу статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) обязательство по возмещению вреда возникает в момент его причинения. Именно этот момент имеет правовое значение для целей квалификации требования о возмещении вреда в качестве текущего или реестрового, независимо от того, когда состоялось исчисление суммы, подлежащей выплате в счет возмещения вреда, или вступило в законную силу судебное решение, подтверждающее факт причинения вреда и ответственность должника (пункт 10 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 №63 «О текущих платежах по денежным обязательствам в деле о банкротстве»).
Поскольку в рассматриваемом случае вред здоровью Ваценко А.А. причинен до возбуждения дела о банкротстве объединения, требование о возмещении данного вреда не могло быть признано текущим (статья 5 Закона о банкротстве).
Согласно пункту 1 статьи 1092 ГК РФ возмещение вреда, вызванного уменьшением трудоспособности потерпевшего, производится ежемесячными платежами. В статье 1091 ГК РФ закреплены правила индексации размера возмещения вреда.
В соответствии с пунктом 2 статьи 1093 ГК РФ, статьей 135 Закона о банкротстве при ликвидации, в том числе через процедуру банкротства, юридического лица, ответственного за вред, причиненный здоровью, повременные платежи должны быть капитализированы для выплаты потерпевшему. Капитализации подлежат периодические платежи, установленные на день принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и подлежащие выплате гражданину до достижения им возраста семидесяти лет, но не менее чем за десять лет. С согласия гражданина его требование к должнику в сумме капитализированных повременных платежей переходит к Российской Федерации. Указанное требование, перешедшее к Российской Федерации, удовлетворяется в первую очередь».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд РФ в Определении от 07.10.21 №305-ЭС18-13210(2) по делу №А40-252160/2015 указал:

«При установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание следующее:
1) наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);
2) реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное – состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки);
3) ответчик является инициатором (соучастником) такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий (далее – критерии; пункты 3, 16, 21, 23 постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).
Применительно к критерию №2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений «должник (его конкурсная масса) – кредиторы», то есть направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
Возражая против доводов истца, ответчик вправе ссылаться на правило о защите делового решения, а именно, что он действовал разумно и добросовестно (пункт 3 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации). Так, в частности, совершение (одобрение) сделки на основании положительного заключения (рекомендации) профильного подразделения банка (в том числе кредитного департамента) предполагает, что действия ответчика не отклонялись от стандартов разумности и добросовестности, обычно применяемых в этой сфере деятельности. Тогда как на истце лежит бремя опровержения названной презумпции посредством доказывания, например того, что, исходя из существа сделки, для ответчика была очевидна ее крайняя невыгодность для кредиторов, либо что ответчик достоверно знал о нарушении принципов объективности при подготовке профильным подразделением заключения по сделке или, по крайней мере, обладал неполной (недостоверной) информацией по соответствующему контрагенту.
По этой причине, разрешая подобного рода споры, судам надлежит исследовать вопрос соблюдения при заключении сделок корпоративных норм и правил, действующих в банке, нормативных актов, а также оценивать условия сделок на предмет их убыточности.
Судом первой инстанции установлено, что согласно кредитным досье спорных заемщиков до заключения кредитных договоров профильными структурными подразделениями банка в отношении них проводилась проверка на предмет действительности нахождения компаний по указанному заемщикам адресу, оценивалось финансовое состояние заемщиков, имеются профессиональные суждения, сведения о заключении обеспечительных сделок с заемщиками и т.д. Заявка на предоставление кредита проходила согласование и одобрение в структурных подразделениях банка: дирекции кредитования, управлении экономической безопасности, отделе проектного финансирования».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич