Поликарпов Леонид Николаевич

Процессуальное право

Конституционный Суд России в Постановлении от 12.10.21 №44-П указал следующее:

«Конституционный Суд Российской Федерации при характеристике норм главы 18 УПК Российской Федерации, посвященной реабилитации, отмечал, что они сообразно предписаниям статей 45, 49, 52 и 53 Конституции Российской Федерации формируют упрощенный по сравнению с исковым порядком режим правовой защиты, освобождая реабилитированного от бремени доказывания оснований и размера возмещения вреда и одновременно предоставляя ему возможность участвовать в доказывании объема компенсации.

…абзац третий статьи 220 ГПК Российской Федерации, часть пятая статьи 135 и часть первая статьи 138 УПК Российской Федерации не противоречат Конституции Российской Федерации, поскольку в системе действующего правового регулирования данные нормы не препятствуют реабилитированному заявить требования о возмещении заработной платы, не полученной им в результате незаконного или необоснованного уголовного преследования, в порядке гражданского судопроизводства, если они не были разрешены по существу в порядке уголовного судопроизводства, а равно поскольку данные нормы, исходя из их конституционно-правового смысла, не препятствуют суду, рассматривающему дело в порядке уголовного судопроизводства, принять решение об оставлении спорного требования без рассмотрения в целях наиболее эффективной защиты прав реабилитированного, если суд усматривает наличие спора о праве или о фактических обстоятельствах, который необходимо разрешить не в процедуре главы 18 УПК Российской Федерации, а в рамках гражданского процесса».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд РФ в Определении от 07.10.21 №305-ЭС18-13210(2) по делу №А40-252160/2015 указал:

«При установлении того, повлекло ли поведение ответчиков банкротство должника, необходимо принимать во внимание следующее:
1) наличие у ответчика возможности оказывать существенное влияние на деятельность должника (что, например, исключает из круга потенциальных ответчиков рядовых сотрудников, менеджмент среднего звена, миноритарных акционеров и т.д., при условии, что формальный статус этих лиц соответствует их роли и выполняемым функциям);
2) реализация ответчиком соответствующих полномочий привела (ведет) к негативным для должника и его кредиторов последствиям; масштаб негативных последствий соотносится с масштабами деятельности должника, то есть способен кардинально изменить структуру его имущества в качественно иное – банкротное – состояние (однако не могут быть признаны в качестве оснований для субсидиарной ответственности действия по совершению, хоть и не выгодных, но несущественных по своим размерам и последствиям для должника сделки);
3) ответчик является инициатором (соучастником) такого поведения и (или) потенциальным выгодоприобретателем возникших в связи с этим негативных последствий (далее – критерии; пункты 3, 16, 21, 23 постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 №53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).
Применительно к критерию №2 квалифицирующими признаками сделок, при наличии которых к контролирующему лицу может быть применена презумпция доведения до банкротства, являются значимость этих сделок для должника (применительно к масштабам его деятельности) и одновременно их существенная убыточность в контексте отношений «должник (его конкурсная масса) – кредиторы», то есть направленность сделок на причинение существенного вреда кредиторам путем безосновательного, не имеющего разумного экономического обоснования уменьшения (обременения) конкурсной массы. Такая противоправная направленность сделок должна иметь место на момент их совершения. При этом сама по себе убыточность заключенной контролирующим лицом сделки не может служить безусловным подтверждением наличия основания для привлечения к субсидиарной ответственности.
Возражая против доводов истца, ответчик вправе ссылаться на правило о защите делового решения, а именно, что он действовал разумно и добросовестно (пункт 3 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации). Так, в частности, совершение (одобрение) сделки на основании положительного заключения (рекомендации) профильного подразделения банка (в том числе кредитного департамента) предполагает, что действия ответчика не отклонялись от стандартов разумности и добросовестности, обычно применяемых в этой сфере деятельности. Тогда как на истце лежит бремя опровержения названной презумпции посредством доказывания, например того, что, исходя из существа сделки, для ответчика была очевидна ее крайняя невыгодность для кредиторов, либо что ответчик достоверно знал о нарушении принципов объективности при подготовке профильным подразделением заключения по сделке или, по крайней мере, обладал неполной (недостоверной) информацией по соответствующему контрагенту.
По этой причине, разрешая подобного рода споры, судам надлежит исследовать вопрос соблюдения при заключении сделок корпоративных норм и правил, действующих в банке, нормативных актов, а также оценивать условия сделок на предмет их убыточности.
Судом первой инстанции установлено, что согласно кредитным досье спорных заемщиков до заключения кредитных договоров профильными структурными подразделениями банка в отношении них проводилась проверка на предмет действительности нахождения компаний по указанному заемщикам адресу, оценивалось финансовое состояние заемщиков, имеются профессиональные суждения, сведения о заключении обеспечительных сделок с заемщиками и т.д. Заявка на предоставление кредита проходила согласование и одобрение в структурных подразделениях банка: дирекции кредитования, управлении экономической безопасности, отделе проектного финансирования».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд РФ в Определении от 14.10.21 №305-ЭС21-4104(2) по делу №А40-84439/2019 указал следующее:

«В рассматриваемом случае в государственный реестр в отношении общества «Монолитстрой» была внесена, в частности, запись от 17.05.2018 о недостоверности сведений о Чубарове Александре Сергеевиче как о единоличном исполнительном органе юридического лица (на основании заявления самого Чубарова А.С. о недостоверности сведений о нем, включенных государственный реестр).
С момента внесения в государственный реестр записи от 17.05.2018 для государственных органов, участников гражданского оборота, в том числе для Бушина М.П., стала общедоступной и юридически значимой информация о том, что Чубаров А.С. не является руководителем общества «Монолитстрой», он фактически не осуществляет управление этим хозяйственным обществом.
Представленный в материалы дела договор цессии от 01.08.2018 и акт приема-передачи документов к нему от 01.08.2018 подписаны со стороны общества «Монолитстрой» Чубаровым А.С. Конкурсный управляющий обществом «МегаТрейд», неоднократно обращал внимание судов на то, что Чубаров А.С., подавший в мае 2018 года в регистрирующий орган заявление о том, что он не является руководителем общества «Монолитстрой», не мог в августе того же года от имени названного общества заключить договор купли-продажи имущественных требований и передать данные требования Бушину М.П.
В силу статьи 64 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации открытые данные государственного реестра являются допустимыми доказательствами по делу о банкротстве. В нарушение требований статей 71, 168 и 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации суды первой и апелляционной инстанций не исследовали и не оценили указанные доказательства. Суд округа эти нарушения не устранил».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич