Поликарпов Леонид Николаевич

Семья

Ранее указывалось, что скрываться от кредиторов имущество за брачным договором стало проблематично (см., Брачный договор не панацея).

Вместе с тем, Верховный Суд в Определении от 27.06.25 №305-ЭС25-2188 по делу №А40-244083/2022 указал следующее:

«…отступление от законного режима имущества супругов посредством заключения брачного договора предусмотрено действующим законодательством и само по себе не может свидетельствовать о злоупотреблении правом при его заключении.
Исходя из разъяснений пункта 9 постановления №48 брачный договор, нарушающий права и законные интересы кредиторов, может быть оспорен в деле о банкротстве на основании специальных норм Закона о банкротстве (статьи 61.2, 61.3) и по общегражданским основаниям (статьи 10 и 168, 170, пункт 1 статьи 174.1 ГК РФ), то есть для признания его недействительным необходимо доказать наличие соответствующей совокупности условий. При этом для квалификации любой оспариваемой в деле о банкротстве сделки, в том числе и брачного договора, как ничтожной в силу статей 10 и 168 ГК РФ требуется выявление нарушений, выходящих за пределы диспозиции пункта 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве.
Как усматривается из установленных судами обстоятельств, никем из участвующих в деле лиц не оспаривается, что в результате подписания брачного договора имущественное положение должника не ухудшилось. Имевшееся на дату подписания брачного договора имущество разделено в отсутствие признака неравноценности, без ущерба для имущественной массы должника (пункт 42 Обзора судебной практики по делам о банкротстве граждан, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 18 июня 2025 г. (далее – Обзор от 18 июня 2025 г.)).
Банк, заявляя о ничтожности договора в силу статей 10, 168 ГК РФ, ссылался на то, что поступившие после оспариваемой сделки в личную собственность Дегтяровой И.А. имущественные активы были приобретены за счет денежных средств должника, полученных от продажи им собственного недвижимого имущества; супруги имели умысел на вывод приобретенного в будущем ликвидного актива в целях недопущения обращения на него взыскания по обязательствам должника перед Банком.
Однако суд апелляционной инстанции, проверив возражения Дегтяровой И.А. со ссылкой на конкретные доказательства, которые были оставлены без оценки и исследования судом первой инстанции, установил, что поступившее в собственность супруги должника после подписания брачного договора имущество, включая долю в уставном капитале общества «Энергомаш-РЗА», приобретено ей на собственные доходы, а также кредитные денежные средства. Судом установлено, деятельность общества «Энергомаш-РЗА» развивалась постепенно за счет привлечения финансирования в виде банковского кредита, государственных субсидий, участия в тендерах на поставку оборудования, исполнения государственных контрактов, а также покупки оборудования в лизинг, то есть не за счет получения значительного финансирования от участника общества – Дегтяровой И.А., что опровергает доводы Банка о заключении брачного договора с целью вывода активов должника посредством их перераспределения в пользу супруги.
Поскольку спорные активы приобретены супругой должника после заключения брачного договора за счет личных и кредитных денежных средств, то они не являлись предметом раздела общего имущества супругов, а стали личной собственностью Дегтяровой И.А. по факту приобретения ей. Заключение брачного договора не повлекло уменьшения имущественных активов должника, а кредиторы, обязательства перед которыми возникли ранее заключения брачного договора, не вправе были рассчитывать на удовлетворение своих требований за счет личного имущества супруги должника.
Применительно к доводу Банка о наличии у Дегтяровой И.А. при подписании брачного договора противоправного умысла, направленного на недопущение обращения взыскания на ее собственные активы в будущем, необходимо отметить, что изменение законного режима общего имущества супругов на будущее время в данном случае не могло нарушить права и законные интересы Банка, поскольку должник поручился перед ним за исполнение обязательств возглавляемых им юридических лиц и, пока не доказано иное, поручительство является его личным обязательством (пункт 46 Обзора от 18 июня 2025 г.)».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд РФ в Определении от 4.02.25 N18-КГ24-353-К4 указал следующее:

«Из положений пункта 2 статьи 1 и пункта 2 статьи 10 Семейного кодекса Российской Федерации следует, что на территории Российской Федерации признается брак, заключенный только в органах записи актов гражданского состояния, и именно со дня государственной регистрации заключения брака в органах записи актов гражданского состояния возникают права и обязанности супругов, в том числе имущественные.
В силу пункта 1 статьи 34 Семейного кодекса Российской Федерации совместной собственностью супругов является имущество, нажитое непосредственно в период брака.
Таким образом, фактическое совместное проживание не является гражданским браком и не порождает правовых последствий, которые влечет факт заключения брака в органах записи актов гражданского состояния. Режим совместной собственности супругов на имущественные отношения между лицами, не состоящими в браке, распространен быть не может.
Правоотношения между лицами, не состоящими в браке, независимо от времени их совместного проживания регулируются нормами гражданского законодательства, содержащимися, в частности, в главе 14 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающей основания приобретения права собственности, и в главе 16 Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующей вопросы общей собственности.
С учетом изложенного у суда апелляционной инстанции отсутствовали правовые основания для признания спорного автомобиля, приобретенного Слепухиной С.А. 6 августа 2021 г., совместно нажитым имуществом сторон, брак которых прекращен 9 июля 2021г.
Как верно указал суд первой инстанции, совместное проживание лиц, не состоящих в браке, и ведение ими общего хозяйства в период приобретения автомобиля не являются достаточными основаниями для возникновения права собственности истца на имущество, приобретенное Слепухиной С.А. как его бывшей супругой после расторжения брака.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации полагает, что суд первой инстанции правильно определил обстоятельства, имеющие значение для дела, и дал верное толкование норм материального права, подлежащих применению к отношениям сторон.
При таких обстоятельствах у суда апелляционной инстанции не имелось предусмотренных статьей 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации оснований для отмены решения суда первой инстанции.
Ссылка суда апелляционной инстанции на приобретение спорного транспортного средства хотя и после расторжения брака, но на общие доходы истца и ответчика не может быть в соответствии с требованиями закона признана основанием для возникновения в отношении такого транспортного средства законного режима имущества супругов».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Конституционный Суд России в Постановлении от 11.02.25 N6-П признал части 1 и 3 статьи 10 Федерального закона «О страховых пенсиях» не соответствующими статьям 7, 19 (часть 1), 38 (части 1 и 2), 39 (часть 1), 55 (часть 3) и 67.1 (часть 4) Конституции Российской Федерации в той мере, в какой ими в системе действующего правового регулирования не предусматривается назначение страховой пенсии по случаю потери кормильца ребенку, зачатому с помощью вспомогательных репродуктивных технологий после смерти застрахованного в системе обязательного пенсионного страхования супруга его матери (который при жизни выразил намерение иметь детей с использованием вспомогательных репродуктивных технологий и в отношении которого впоследствии в судебном порядке установлен факт отцовства) и, соответственно, рожденному по истечении трехсот дней с момента смерти отца, притом что в системе социального обеспечения (социальной поддержки) не предусмотрено предоставление иных регулярных выплат такому ребенку, сопоставимых по своему значению с такой пенсией.

В частности, Конституционный Суд указал следующий:

«Действительно, использование одинокими женщинами (вдовами) постмортальной репродукции изначально подразумевает зачатие ребенка в неполной семье. В такой ситуации, с одной стороны, смерть супруга, признанного в установленном законом порядке отцом зачатых после его смерти детей, не является событием, в результате которого эти дети утрачивают возможность получения от него помощи (содержания), поскольку в силу объективных причин они ее не получали, но и в момент зачатия не могло предполагаться ее получение. По своему существу зачатие с помощью вспомогательных репродуктивных технологий и последующее рождение ребенка после смерти отца не создает отношения нахождения ребенка на иждивении отца как основание для назначения пенсии по случаю потери кормильца. Следовательно, то обстоятельство, что не предполагается ее назначение такому ребенку, само по себе не может вести к выводу о несоответствии частей 1 и 3 статьи 10 Федерального закона «О страховых пенсиях» Конституции Российской Федерации. Но, с другой стороны, установление факта отцовства не может не порождать не только личные неимущественные права таких детей, но и, в частности, право на получение какого-либо социального обеспечения в связи с отсутствием отцовского попечения».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич