Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 3.06.25 №309-ЭС25-764 по делу №А76-28418/2023 указал следующее:

«Использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации иными лицами, чем правообладатель, без его согласия допускается законом лишь в строго определенных случаях. Такие случаи использования без согласия правообладателя представляют собой ограничение исключительного права.
Применительно к средствам индивидуализации ограничением исключительного права следует считать применение принципа исчерпания права для товарных знаков и знаков обслуживания.
Согласно этому принципу не является нарушением исключительного права на товарный знак использование его другими лицами в отношении товаров, которые были введены в гражданский оборот на территории Российской Федерации непосредственно правообладателем или третьими лицами с его согласия (статья 1487 Гражданского кодекса).
При этом по смыслу данной статьи допускается также использование товарного знака в сети Интернет при предложениях к продаже таких товаров.
Указанная норма применяется в случае введения в оборот оригинальной продукции, маркированной товарным знаком, а не товаров со сходным обозначением.
В этом случае правообладатель не может препятствовать использованию товарного знака применительно к тем же товарам, которые введены в гражданский оборот им самим либо с его согласия (то есть он не может осуществлять свое право дважды в отношении одних и тех же товаров, поставляемых на рынок).
Получение отдельного согласия правообладателя на конкретный способ использования товарного знака, в частности, при предложении к продаже товара в сети Интернет, при доказанности ответчиком исчерпания права не требуется.
Суд первой инстанции, выводы которого поддержал апелляционный суд, признавая доказанным факт нарушения ответчиком исключительных прав истца на товарные знаки, исходил из того, что имеющиеся на фотографиях техники обозначение «ЧТЗ» и изобразительное обозначение в виде трех квадратов с расположенными под ними буквами ЧТЗ являются сходными до степени смешения с товарными знаками.
Общество в обоснование отсутствия в его действиях признаков нарушения исключительных прав истца на товарные знаки ссылалось на исчерпание правообладателем прав, указывая на то, что ответчиком предлагалась к продаже не контрафактная продукция, а оригинальная продукция, произведенная и изначально реализованная самим Заводом с размещенными на ней товарными знаками, на основании заключенного с Торговым домом, являющимся официальным дилером Завода, договора поставки от 10 января 2023 г. №4 (далее – договор поставки); реальные товары при этом в распоряжении Общества отсутствовали и могли быть приобретены только по запросу покупателей после оформления соответствующего заказа.
Суд первой инстанции, отклоняя ссылку ответчика на наличие договора, заключенного с официальным дилером Завода, указал, что предметом договора поставки согласно письменному ответу Торгового дома являлась поставка запасных частей, отгрузок товара по этому договору не было.
Апелляционный суд сделал выводы о том, что само по себе наличие договорных отношений между Обществом и Торговым домом в отсутствие первичных документов о реализации товара не свидетельствует о фактической поставке товара Обществу официальным дилером; заявление ответчика об оригинальном происхождении продукции не было обеспечено какими-либо доказательствами; нарушением исключительных прав истца является незаконное использование ответчиком товарных знаков путем размещения изображений на сайте в сети Интернет с целью предложения к продаже однородных товаров, следовательно, принцип исчерпания прав в рассматриваемом случае не применим.
Суд по интеллектуальным правам поддержал выводы судов и посчитал, что ответчик незаконно использует обозначения, сходные со спорными товарными знаками, в отношении однородных товаров, создавая угрозу смешения в гражданском обороте, восприятия потребителями спорной продукции в качестве продукции истца.
Действительно, по общему правилу в ситуации, когда ответчик ссылается в обоснование правомерности использования товарного знака на принцип исчерпания прав, то он должен доказать наличие условий, указанных в статье 1487 Гражданского кодекса. В этом случае он должен доказать, что спорный товар введен в оборот на территории Российской Федерации самим правообладателем или с его согласия.
Однако в ситуации, когда лицом предлагается к продаже товар, который еще не закуплен (реализуя, к примеру, торговлю по формату прямой поставки под заказ), и, следовательно, не может быть индивидуализирован, данное лицо по объективным причинам не может доказать легальность происхождения такого товара, но может доказать, что у него имеется реальная возможность приобрести предлагаемый к продаже товар на законных основаниях у уполномоченного правообладателем лица».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 2.06.25 №304-ЭС24-24421 по делу №А70-3821/2023 указал следующее:

«Из условий пункта 3.1 договоров следует, что стороны предусмотрели увеличение размера процентов за пользование заемными средствами на случай просрочки возврата займа с 18% годовых до 28% годовых. При этом указанные проценты начисляются со дня фактического предоставления займа.
В соответствии со статьей 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условия договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом.
Исходя из буквального содержания пункта 3.1 договоров следует, что увеличение размера процентов за пользование займом связано непосредственно с нарушением договорного обязательства о сроке возврата заемных средств.
Согласно разъяснениям, содержащимся в абзаце 3 пункта 15 Постановления №13/14, в тех случаях, когда в договоре займа либо в кредитном договоре установлено увеличение размера процентов в связи с просрочкой уплаты долга, размер ставки, на которую увеличена плата за пользование займом, следует считать иным размером процентов, установленных договором в соответствии с пунктом 1 статьи 395 ГК РФ.
В пункте 13 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с применением положений Гражданского кодекса Российской Федерации о кредитном договоре, утвержденного Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации 13 сентября 2011 г. №147, приведена правовая позиция, согласно которой, в связи с тем, что повышение процентов за пользование кредитом в случае нарушения заемщиком обязательства по возврату кредита представляет собой меру ответственности должника за нарушение обязательства, суд с учетом обстоятельств дела вправе на основании мотивированного заявления ответчика снизить размер названных процентов в соответствии со статьей 333 ГК РФ.
По смыслу приведенных разъяснений и применительно к условиям договоров, повышенные проценты в части, на которую увеличивается плата за пользование займом, являются мерой гражданско-правовой ответственности, что влечет за собой соответствующие правовые последствия.
Взыскивая в полном объеме проценты за пользование займом, с начислением на них процентов в порядке статьи 395 ГК РФ, суды не учли вышеуказанные положения законодательства, разъяснения высших судебных инстанций и неверно истолковали условия договоров о повышенных процентах.
Между тем правильное определение правовой природы повышенных процентов в настоящем споре является ключевым обстоятельством как для рассмотрения заявления о применении статьи 333 ГК РФ, так и для возможности начисления процентов за пользование чужими денежными средствами на сумму повышенных процентов (с учетом положений пункта 4 статьи 395 ГК РФ и принципа недопустимости двойной меры ответственности за одно нарушение обязательства)».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич

Верховный Суд в Определении от 2.06.25 №305-ЭС24-24318 по делу №А40-206328/2023 указал следующее:

«Из условий заключенного между сторонами договора, поименного как договор инвестиционного займа, усматривается, что он имеет признаки как договора займа, так и простого товарищества, поскольку посредством заключения договора от 16 августа 2022 г. №1 предприниматель не просто предоставил средства Обществу на условиях возвратности, платности и срочности, но вложил эти средства в осуществление деятельности Общества и разделил с Обществом риск неполучения прибыли, а Общество – обязалось уплачивать предпринимателю части своей прибыли.
При этом само по себе определение размера уплачиваемых процентов в зависимости от размера чистой выручки Общества, а также право лица, предоставившего средства, осуществлять контроль за расходованием денежных средств не исключают возможности квалификации договора в качестве договора займа, в силу действия принципа свободы договора.
Однако с учетом того, что заключенный между сторонами договор обладает признаками договора простого товарищества (участие в распределении общей прибыли, широкий контроль за ведением деятельности получателя средств, бессрочный характер действия договора до даты исключения лица из ЕГРЮЛ, то есть по сути до прекращения деятельности), судам следовало поставить на обсуждение сторон вопрос о квалификации спорного договора как смешанного и применении к отношениям сторон на основании пункта 3 статьи 421 Гражданского кодекса в соответствующих частях правил о договоре займа и договора простого товарищества.
При этом необходимо иметь в виду, что по смыслу пункта 3 статьи 1, пунктов 1 и 3 статьи 307 Гражданского кодекса стороны не могут установить обязательство (обязанность совершить определенное действие или воздержаться от определенного действия), в котором должник бессрочно лишается возможности его прекращения вследствие надлежащего исполнения или по иным основаниям, предусмотренным гражданским законодательством.
Гражданское законодательство, обеспечивая свободу участников оборота, как правило, признает необходимым предоставить стороне обязательства, состоящей в правоотношении, возникшем на неопределенный срок, возможность воспользоваться правом на его одностороннее прекращение (статьи 310, 610, 1010, 1051 ГК РФ и др.), и из такого же подхода исходит практика Верховного Суда Российской Федерации, признавая недопустимым бессрочный запрет на прекращение участия лица в договоре, когда такой запрет не отвечает существу законодательного регулирования обязательств определенного вида (определения Судебной коллегии по экономическим спорам от 11 июня 2020 г. №306-ЭС19-24912, от 20 августа 2021 г. № 305-ЭС21-10216 и др.).
Существо законодательства регулирования заемных правоотношений предполагает необходимость установления срока (фиксированного или определимого), в пределах которого осуществляется возврат суммы займа и начисление процентов за пользование займом (пункт 1, 2 и 6 статьи 809 ГК РФ), и не предполагает возможность установления неограниченного по времени и не прекращаемого обязательства заемщика по уплате процентов.
В свою очередь, участник договора простого товарищества, которому возвращается вклад, утрачивает право на участие в распределении прибыли от деятельности, то есть не вправе претендовать на получение прибыли, полученной вне связи с совместной деятельностью (пункт 1 статьи 1042, 1048 ГК РФ).
Из условий заключенного договора следует, что тело долга (сумма займа) должно было быть возвращено до 15 января 2023 г., а проценты – подлежат уплате с 1 января 2023 г. в размере 20% от чистой прибыли общества, но не менее 100 000 руб. в месяц, то есть уплата процентов носит отсроченный характер.
При этом Общество вправе было использовать полученные средства в своей деятельности в течение 5 месяцев, возвращая поэтапно заемные денежные средства (с 16 августа 2022 г. по 15 января 2023 г.), в частности, до 15 октября 2022 г. оно могло правомерно использовать 2.000.000 руб., до 15 ноября 2022 г. – 1.500.000 руб., до 15 декабря 2022 г. – 1.000.000 руб., до 15 января 2023 г. – 500.000 руб.
Принимая во внимание отсутствие в договоре условий, позволяющих достоверно установить период отсрочки по уплате процентов и вышеуказанные положения гражданского законодательства, ограничивающие возможность бессрочного начисления процентов по займу и бессрочного получения прибыли от совместной деятельности лицом, которому возвращено предоставленное финансирование, судам в соответствии с пунктом 2 статьи 66 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации следовало предложить сторонам представить дополнительные доказательства относительно периода, в течение которого ими изначально предполагалось участие истца в получении прибыли от деятельности Общества (пункт 1 статьи 162, статья 431 ГК РФ), включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон».

Юрист Поликарпов Леонид Николаевич